"Речь идет о правовой оценке сталинского режима"

Европейский суд по правам (ЕСПЧ) человека 16 апреля 2012 года признал расстрел пленных польских офицеров в Катыни весной 1940 года военным преступлением. Значение этого решения суда для России в интервью DW объяснил директор музея и общественного центра имени Андрея Сахарова Сергей Лукашевский.

DW: Изменится ли, по вашему мнению, позиция России по "катынскому делу" после вердикта Страсбургского суда?

Сергей Лукашевский: Политика России в отношении "катынского дела" была очень непоследовательной. Сначала президент Ельцин передал Варшаве документы, связанные с расстрелом в Катыни польских офицеров. Потом российские политики повели себя так, будто этого преступления не было вообще. Время от времени в прессе высказывались сомнения в том, что советские власти были причастны к его совершению. Иными словами, была реанимирована старая, существующая еще со сталинских времен ложь.

Наконец, после того, как два года назад под Смоленском разбился самолет с польскими политиками и президентом Лехом Качинским, российские власти сделали шаги в сторону признания вины за катынскую трагедию и даже покаяния за содеянное. Но когда потомки расстрелянных под Катынью поляков попытались добиться официальной реабилитации, Москва отказалась это сделать, обосновав отказ тем, что польские офицеры были расстреляны без суда, то есть приговора не было, поэтому и о реабилитации речи быть не может.

- Расстрел польских офицеров в Катыни не является исключительно вопросом истории?

- На самом деле для России речь идет не просто об отношении к катынской трагедии, а о правовой оценке сталинского режима. До сих пор нет судебного решения о признании преступной всей репрессивной машины того времени.

Это очень важный идеологический момент, поскольку проведение такого процесса поставило бы крест на попытке найти серьезную идеологическую опору в советском прошлом.

- Как повлияет решения Европейского суда по правам человека на внешнюю политику Москвы?

- Россия в последние годы использовала исторические вопросы как инструмент внешней политики. С одной стороны, Москва пыталась подтвердить авторитет на постсоветском пространстве, будь то отношения с Украиной, Эстонией или Грузией. С другой стороны, российские политики продемонстрировали гибкость, когда после катастрофы самолета под Смоленском воспользовались возможностью улучшить отношения с Польшей.

Если Россия после возвращения Путина в Кремль будет инструментализировать вопросы истории для поддержания своего престижа (так, как российские власти его понимают), то и в случае с Катынью тоже возникнут сложности. Если же политика изменится, то есть в Кремле или МИД поймут, что это путь бесперспективный, то появиться очень хороший шанс наладить отношения с европейскими партнерами. Как показала история с Польшей, когда Кремль видит для себя конкретную выгоду, он на это идет.

- А на внутренней политике властей вердикт ЕСПЧ как-то отразится?

- Пока российская власть будет черпать легитимность, опираясь на советское прошлое, что Путин время от времени делает, ни о каком пересмотре оценок сталинской эпохи не может быть и речи. И, напротив, как только это произойдет, можно будет говорить, что некоторая идеологическая эпоха закончилась. Когда, наконец, преступления будут названы преступлениями, общественность получит возможность давать должную оценку действиям власти. Одним словом, "катынское дело" – это важный узел в российской как внутренней, так и внешней политике. От того, как тут поведет себя Кремль, будет многое зависеть и в отношениях России с ее соседями, и в развитии общественно-политической ситуации внутри страны.

Как вы относитесь к решению ЕСПЧ по "катынскому делу"? Наш адрес: feedback.russian@dw.de